2009 год ЮНЕСКО был объявлен Годом Николая Васильевича Гоголя. Жизнь Николая Васильевича Гоголя, 200-летие со дня рождения которого отмечалось в апреле 2009 года, была окружена многочисленными тайнами и легендами.
Биографы сходятся во мнении, что большинство создал сам Гоголь: великий писатель, великий мистик и знаток человеческих душ.
Семья Гоголей принадлежала к старому казацкому роду. Как рассказывал сам Николай Васильевич, лет триста тому назад жил у Днепра атаман Остап по прозвищу Гоголь. То есть утка, или, что еще вернее, селезень. Верой и правдой служил казак Остап гетману Дорошенке, потом – польскому королю Яну Собескому, геройски воевал с турками, а после войны получил из рук короля гетманскую булаву и титул дворянина. Его внук Ян стал уже настоящим польским шляхтичем, именно от него и пошла фамилия Яновские. Сын Афанасия – Василий еще раз поменял фамилию и стал Гоголем-Яновским.
Совершенно невероятной кажется нам сейчас история женитьбы Василия Афанасьевича. Однажды, будучи тринадцатилетним подростком, он во сне увидел Матерь Божию. Она указала ему на маленькую незнакомую девочку, игравшую возле него и сказала: «Ты женишься на ней, вот твоя избранница». А через некоторое время Василий Афанасьевич с родителями отправился в гости в соседнее имение и там увидел семимесячную девочку на руках кормилицы, дочку помещиков Косьяровских. И сразу понял, что это и есть та самая девочка из его сна! Мария Ивановна воспитывалась у тётки, как раз в соседнем имении, и все эти годы Василий Афанасьевич наведывался к ней в гости, играл с ней в куклы, строил карточные домики, чем, конечно, очень удивлял тётушку.
Василий Афанасьевич Гоголь — отец писателя. Мария Ивановна Гоголь — мать писателя.
Поженились они, когда невесте исполнилось четырнадцать лет. Она родила мужу семерых детей, правда, их два первых ребенка умерли, едва появившись на свет. Рассказывали, что после смерти ее первых детей Мария Ивановна бросилась к чудотворной иконе Николая Угодника, что хранилась в церкви в соседней Диканькие. И вот 20 марта 1809 года в семье родился долгожданный первенец, названный Николаем в честь Николая Чудотворца – Николай Васильевич Гоголь.
Жили Гоголи по меркам российского дворянства не очень богато — их имение в местечке Васильевка Миргородского уезда Полтавской губернии насчитывало чуть более 1000 десятин земли и около 400 душ крепостных.
Что мы знаем о детстве Николая Гоголя? Пожалуй, только несколько ярких эпизодов. Вот, например, в очень раннем возрасте его заинтересовали церковные росписи, изображающие адские муки. Мария Ивановна, будучи женщиной крайне набожной, на вопрос сына о том, что же там изображено, ответила, видимо, очень обстоятельно, рассказав ребёнку о Страшном суде. После этого Николай не мог спать по ночам, но вот в церковь ходить полюбил.
Дом в Васильевке, где прошло детство Николая Гоголя.
В девять лет Николая отдали учиться в Полтавское уездное училище, а оттуда перевели в Нежинскую гимназию высших наук князя Безбородко. Педагог Иван Григорьевич Кулжин-ский вспоминал, что учеба давалась Гоголю нелегко: «Как теперь вижу этого белокурого мальчика в сером суконном сюртучке, с длинными волосами, редко расчесанными, молчаливого, как будто затаившего что-то в своей душе, с ленивым взглядом, с довольно неуклюжею походкою… Учился Гоголь вяло и относился к разряду воспитанников на худом замечании, был склонен к насмешливости, иногда к остроумным и злым проказам».
Распорядок дня в Нежинской гимназии был такой, что впору, действительно, было сбежать. Вставали полшестого утра. Умывались и строем шли в церковь, чтоб перед уроками отслужить молебен. Потом скорее в столовую попить чайку и на уроки – с девяти до пяти часов вечера. Обед, разумеется, был. Ужин в восемь, а в девять, после вечерней молитвы, извольте погасить свет и спать. В тёплое время года можно было ещё побыть в парке, а вот куда денешься зимой? И когда учить уроки? А предметов было очень много: Закон Божий, литература, русский, латынь, греческий, немецкий, французский, физика, математика, политические дисциплины, география, история, военное искусство, рисование, танцы.
Гоголь – гимназист.
Единственное, что по-настоящему занимало Гоголя в гимназии, — это театральная студия, организованная силами самих учеников. Вскоре Николай был признан лучшим актером студии — прежде угрюмый ученик неожиданно проявил себя в комических ролях. Начальство гимназии всецело одобряло театральные затеи воспитанников, посчитав, что спектакли будут отвлекать их от вредных шалостей и послужат развитию их эстетического вкуса. Но учителя и подумать не могли, что свои актерские навыки Гоголь и его друзья станут применять для обмана педагогов.
Нестор Кукольник, школьный товарищ Гоголя, вспоминал, что правила Нежинской гимназии предписывали наказывать розгами нерадивых учеников, а если те не слушались, то сажать в карцер на хлеб и воду. Однажды учитель решил посадить в карцер и Гоголя, который пришел на занятия с невыученными уроками. В ответ тот изобразил эпилептический припадок, упал на пол и стал корчиться в судорогах. В итоге вместо карцера Коленьку отправили в больницу, где он пролежал две недели. Впоследствии этот способ разжалобить педагогов стал у Гоголя любимым, и он стал нередко скрываться в больнице от уроков.
В июне 1828 года Гоголь выдержал выпускной экзамен из гимназии — с результатом далеким от отличного. В его аттестате было сказано, что он может претендовать на чин четырнадцатого класса, тогда как отличники получали сразу же чин двенадцатого класса. Тем не менее 19-летний Николай был твердо намерен пойти на государственную службу — по юридической линии. «В те годы мысль о писательстве мне никогда не всходила на ум. -признавался он в своей «Авторской исповеди», — хотя мне всегда казалось, что я сделаюсь человеком известным, что меня ожидает просторный круг действий…»
Понятно, что ни Миргород, ни Полтавщина никак не годились для выполнения столь честолюбивых замыслов. И Гоголь решил отправиться в Санкт-Петербург — ибо только в столице империи и возможно сделать достойную карьеру.
К поездке он подготовился основательно: выпросил у помещика Трощинского рекомендательные письма, обновил гардероб. Его одноклассник, Александр Данилевский, переехавший вместе с Николаем в столицу, вспоминал: «Окончив курс науки, Гоголь тут же оделся в партикулярное платье. Как теперь вижу его в светло-коричневом сюртуке, которого полы были подбиты какою-то красною материей в больших клетках. Такая подкладка почиталась тогда модной, и Гоголь беспрестанно, обеими руками, как будто нарочно, раскидывал полы сюртука, чтобы показать подкладку».
Но, как и следовало ожидать, Петербург довольно прохладно встретил восторженного провинциального юношу.
И по своему внешнему виду столица не оправдала ожиданий Гоголя: «Петербург мне показался вовсе не таким, как я думал. Я его воображал гораздо красивее, великолепнее, и слухи, которые распускали другие о нем, также лживы… Жить здесь несравненно дороже, чем рассказывали».
По словам самого Гоголя, один из первых своих визитов по прибытии в столицу он совершил к Пушкину, которым искренне восхищался и с которым мечтал познакомиться лично. Александр Сергеевич был дома, но, несмотря на полуденное время, еще не вставал с постели и никого не принимал. «Бог ты мой! Верно, всю ночь работал?» — с благоговением в голосе спросил Гоголь открывшего дверь лакея. «Какое там! — усмехнулся тот. — До пяти утра в картишки играть изволили!..»
Николай Гоголь в Петербурге
Этот ответ поразил Гоголя. Действительно, зачем проводить половину жизни на скучной и бесполезной службе, зарабатывая гроши, если можно вести красивую и шикарную богемную жизнь. А ведь он приехал в город огромных возможностей, где любой литератор может получать столько, сколько не снилось и городскому голове Миргорода!
Свое первое произведение — поэму «Ганц Кюхельгартен», которая была довольно наивным подражанием романтизму, модному в то время, — Гоголь издал под псевдонимом В. Алов. Он напечатал поэму на свои деньги и раздал брошюру по книжным магазинам — по 5 рублей за экземпляр. Но ожидания не оправдались: книга раскупалась вяло, газеты и журналы также отказывались ее замечать (лишь в «Московском телеграфе» появился разгромный отзыв). В итоге через месяц Гоголь забрал все нераспроданные экземпляры «Ганца» и сжег их в печке.
В расстроенных чувствах он неожиданно сорвался из Петербурга и отправился в Германию — в Любек. О причинах своего отъезда он лишь таинственно сообщил в письме к матери, что вынужден «бежать от самого себя», иначе он может погибнуть от переполнявшего его чувства: «Но ради Бога, не спрашивайте ее имени. Она слишком высока, высока! Нет, это существо, которое Он послал лишить меня покоя, расстроить шатко-созданный мир мой, не была женщина… Это было божество».
Биографы Гоголя до сих пор не могут объяснить истинных причин его странной поездки: никакой романтической связи в то время у писателя не было, и «божество», о котором он говорил матери, — скорее всего одна из фантазий Николая Васильевича.
Так или иначе, но из поездки Николай Васильевич вернулся другим человеком — его намерение стать литератором не только не исчезло, но даже упрочилось.
В декабре 1830 года Николай Васильевич был представлен поэту Василию Жуковскому и Петру Плетневу — ректору кафедры русской словесности в Санкт-Петербургском университете. Плетнев сыграл важную роль в жизни Гоголя: помог ему сменить род занятий и устроиться учителем истории в Патриотический институт. Кроме того, Плетнев познакомил писателя с Александром Пушкиным.
В отличие от Жуковского, с которым они вскоре стали друзьями, с Пушкиным Гоголь не сошелся столь близко, но именно благожелательный отзыв великого поэта на одно из небольших произведений Николая Васильевича вдохновил Гоголя на издание первого тома «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Набоков определил эту книгу как «сборник рассказов о призраках и украинцах» — действительно, столь любимые Гоголем сказочно-мистические сюжеты разворачивались на фоне идиллического малороссийского пейзажа.
Николай Васильевич Гоголь. Портрет художника А. Г. Венецианова
«Вечера» изумили меня, — писал Пушкин друзьям. — Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная, без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия, какая чувствительность! Вот это так необыкновенно в нашей литературе, что я доселе не образумился!»
Правда, мало кто догадывался, какими трудами была создана эта «непринужденная» веселость. Гоголь, воспитанный в традициях русской культуры, как выяснилось, совершенно не знал обычаев и быта крестьян Малороссии. Поэтому, работая над «Вечерами», он часто писал матери с просьбами рассказать ему что-либо из жизни Полтавщины, которая в его произведениях стала напоминать диковинную волшебную страну. «Я ожидаю от вас описания наряда сельского дьячка, от верхнего платья до самых сапогов, с поименованием, как все это называется… Равным образом и названия платья, носимого нашими крестьянскими девками, до последней ленты…»
«Вечера» имели большой успех, и Гоголь в одночасье стал желанным гостем во всех литературных салонах — тем более что по столице пошли самые разнообразные слухи о новом, чрезвычайно эпатажном, малороссийском гении.
Гоголь хотел, чтобы его заметили, признали, запомнили. Для этого он использовал все доступные средства: начиная от необычного для русского читателя языка повествования и манеры письма и заканчивая оригинальностью одежды и поведения.
Известный в то время литературный критик Павел Анненков так вспоминал свое первое знакомство с этим кумиром столичной молодежи: «Он надевал обыкновенно ярко-пестрый галстучек, взбивал высоко свой завитый кок, облекался в какой-то белый, чрезвычайно короткий и распашной сюртучек, с высокой талией и буфами на плечах, что делало его действительно по-хожим на петушка. Он необычайно дорожил внешним блеском, обилием и разнообразием красок в предметах, пышными, роскошными очертаниями, произведенным эффектом…»
Дом на Малой Морской, в котором жил Н. В. Гоголь в 1833 – 1836 гг.
Интересно, что именно Анненков стал первым критиком, кто уловил необыкновенную способность Гоголя тонко разбираться в людях. Уже после смерти писателя, собирая воспоминания о нем, Павел Васильевич писал: «Он смело вступал во все круги, заводил себе зна-комых и зорко открывал в них те нити, которыми мог привязать к себе. Искусство подчинять себе чужие воли изощрялось вместе с искусством направлять обстоятельства так, что они переставали быть препонами и помехами, а обращались в покровителей».
Благодаря поддержке знакомых литераторов в 1834 году Гоголь получил должность адъюнкт-профессора по кафедре всеобщей истории Санкт-Петербургского университета. К сожалению, работа на кафедре была недолгой. В университете Николай Васильевич продержался чуть более года.
За время работы в университете Гоголь издал два тома повестей, под общим названием «Миргород». Туда вошли «Вий», «Старосветские помещики», «Тарас Бульба» — произведения, имевшие большой успех и мгновенно ставшие знаменитыми. В это же время Николай Васильевич написал две пьесы: «Женитьба» и «Ревизор».
Сам Гоголь утверждал, что сюжет «Ревизора» ему подсказал Пушкин, рассказавший писателю случай из собственной жизни. Премьера «Ревизора» состоялась 1 мая 1836 года на сцене Александрийского театра. В полном восторге был и сам император Николай I, который весь спектакль громко хохотал и хлопал себя по коленке: «Ну и пьеска! Всем досталось, а мне больше всех!» После премьеры император подарил Гоголю свой перстень с бриллиантом и повелел выплатить 2500 рублей гонорара — по меркам того времени это были довольно внушительные деньги, на которые можно было на два года снять дом в самом центре Петербурга.
Анна Михайловна Вильегорская
Казалось бы, все самые смелые мечты Гоголя претворились в жизнь — ему 27 лет, он самый модный автор в Петербурге, «властитель дум» и «новая звезда», обласканная вниманием и критики и власти. Чего еще желать?
Но Николай Васильевич вновь поразил общественность: не попрощавшись ни с кем из друзей, неожиданно и таинственно он уехал за границу. Уже из Гамбурга написал Жуковскому: «Я буду терпеть и недостаток, и бедность, но ни за что в свете не возвращусь скоро. Долее, долее, как можно долее буду в чужой земле. И хотя мысли мои, мое имя, мои труды будут принадлежать России, но сам я, но бренный состав мой будет удален от нее». Письмо поставило литераторов в тупик, но именно на такую реакцию, вероятно, и рассчитывал Гоголь — его склонность к мистификациям и созданию легенд о себе порой принимала причудливые формы.
В Германии он приступил к сочинению «Мертвых душ», но поэма продвигалась медленно. Потом переехал в Швейцарию, оттуда в Париж. Склонный к частой перемене мест, в 1837 году Гоголь оказался в Риме.
В декабре 1838 года произошло событие, изменившее жизнь Гоголя. В Рим приехал Василий Жуковский, сопровождающий наследника-будущего императора Александра II. Вместе с наследником прибыл молодой граф Иосиф Виельгорский, смертельно больной чахоткой. В Италии Виельгорскому стало совсем плохо, и умирающий граф остался «на руках» у Гоголя, который дни и ночи проводил у постели Иосифа.
Вскоре в Италию к умирающему сыну прибыла многочисленная семья Виельгорских, среди которых была и младшая сестра Иосифа — прекрасная Анна.
Неискушенный в сердечных делах, Гоголь не устоял перед ее обаянием и влюбился. Мало того, через несколько лет, когда Анна Михайловна сняла траур, который носила по брату, Николай Васильевич рискнул сделать ей предложение. И получил холодный высокомерный отказ — ее мать Луиза Карловна, урожденная принцесса Бирон, была уверена, что некий литератор никак не может быть ровней ее дочери, которая к тому же сосватана за одного из богатейших людей России — князя Шаховского. Отказ глубоко ранил Гоголя.
Больше Николай Васильевич не пытался устроить свою судьбу — по крайней мере, в многочисленных жизнеописаниях Гоголя не встречается ни одного упоминания о женщинах, к которым писатель испытывал бы любовное влечение. Уже через несколько лет он написал: «Тем, которые ездят на воды, не следует вступать в брак, а лучше бы подумать о том, как служить богу, предоставя браки тем, которые здоровы и еще годятся на расплод». Себя, вероятно, Гоголь уже не считал таковым.
Александра Осиповна Смирнова – Россет
Еще одна женщина оставила след в жизни Николая Васильевича – Александра Осиповна Смирнова – Россет. Она была красива, умна, прекрасного образования. С Гоголем они много общались в Риме, были «душевно близки». Для нее он переписывал отрывки из сочинений Отцов Церкви, заставлял ее учить псалмы. Иногда за особое старание он читал ей отрывки из второго тома «Мертвых душ». Он испытывал удовольствие от общения с нею, но отношения их были исключительно платоническими. Впрочем, слухи все равно поползли. Особенно после восторженных писем, которые получали от него друзья: «Это перл всех русских женщин, каких мне случалось знать… Она являлась истинным моим утешителем…». Александра Осиповна считала его своим учителем: «Да благословит вас бог! Вы, любезный друг, вы искали душу мою, вы показали путь, этот путь так разукрасили, что другим идти не хочется и невозможно». С Александрой Смирновой Гоголь дружил до самых последних дней.
Осенью 1839 года Николай Васильевич вынужден был спешно вернуться в Россию: сестры окончили институт, нужно было платить по просроченным счетам за обучение, искать девушкам женихов. Требовалась астрономическая сумма — 5 тысяч рублей. Приехав в Петербург, Гоголь начал собирать деньги: продал практически за бесценок свою библиотеку, залез в долги. Наконец, он взял у Жуковского 4 тысячи рублей — под залог еще не написанных «Мертвых душ».
Гоголь читает «Мертвые души».
Едва разобравшись с делами, он вновь поспешил в Рим — работать. Странствия сильно изменили привычки писателя: так, если в молодости он имел «страстишку» приобретать разные вещи: чернильницы, вазочки, пресс-папье, ручки, — то теперь Гоголь выглядел настоящим аскетом. Все его имущество помещалось в двух небольших чемоданчиках: в одном лежали вещи, в другом — черновики и наброски поэмы. Впрочем, по его собственному признанию, одну «страстишку» Гоголю так и не удалось преодолеть — уж очень он любил хорошую обувь. Как писал его приятель Арнольди, у него было не меньше десятка пар сапог, и часто он с наслаждением примерял их, как один из героев «Мертвых душ».
Наконец, в мае 1842 года «Похождения Чичикова, или Мертвые души» увидели свет. В первые же дни весь тираж книги был полностью раскуплен, и типографии пришлось срочно допечатывать новые экземпляры.
«Появление «Мертвых душ» было для нас событием необычайной важности, — писал Владимир Стасов. — Мы брали книжку чуть не с боя, перекупали один у другого право ее читать раньше всех; потом, все первые дни, у нас только и было разговоров, рассуждений, споров, толков, что о Гоголе. Сотни и тысячи гоголевских фраз и выражений тотчас же были всем известны наизусть и пошли в общее употребление». Следом вышло и четырехтомное собрание сочинений Гоголя, которое также моментально раскупили. В том же году его избрали почетным профессором Московского университета, а император Николай I назначил ему персональную пенсию в тысячу рублей серебром.
Наконец-то Гоголь мог почувствовать себя обеспеченным человеком. Все долги были розданы, книги продолжали приносить доход, можно было спокойно жить в Риме. Но судьба была немилостива к Николаю Васильевичу: в Риме он заболел малярией, и, судя по последствиям, болезнь нанесла поражение его мозгу. Начали случаться припадки и обмороки, что характерно для малярийного энцефалита. «Тело мое дошло до страшных охлаждеваний, — писал в одном из писем Гоголь. — Ни днем, ни ночью я ничем не мог согреться. Лицо мое все пожелтело, а руки распухли и почернели и были ничем не согреваемый лед, так что прикосновение их ко мне пугало меня самого».
Титульный лист поэмы «Мертвые души»
Кроме того, малярийный энцефалит вызывает расстройства психики — больных преследуют галлюцинации, необъяснимые приступы панического страха. Также часто наступает паралич и продолжительные обмороки. Энцефалит и сегодня вылечить довольно сложно, а полтора века назад не было и шанса победить болезнь. Временами случались улучшения, но потом Гоголь вновь впадал в жуткую — до сумасшествия — депрессию.
Последние восемь лет жизни он посвятил написанию второго тома «Мертвых душ» — по замыслу Николая Васильевича, эта книга должна была «открыть тайны, которые дотоле не слышала русская душа». В дни улучшения он усердно работал, затем снова накатывали слабость и депрессия — и рукопись летела в печь. Но стоило болезни ослабить свою хватку, как Николай Васильевич снова принимался восстанавливать свой второй том.
Спасение от болезни он стал искать в церкви. Ежедневно читал главу из Библии и Евангелия на славянском, латинском, греческом и английском языках, практически отказался от пищи, надеясь постом «изгнать диавола». Изменение в отношении к религии Гоголя дало о себе знать и в опубликованной в 1847 году книге «Выбранные места из переписки с друзьями», которая встретила настоящий взрыв ярости в кругах тогдашней атеистической либеральной интеллигенции. От философских дискуссий он «сбежал» в Иерусалим, надеясь, видимо, что жаркий климат и Святая земля помогут его исцелению. Но болезнь не отступила.
Вернувшись из Иерусалима в Москву, Гоголь остановился у графа Александра Петровича Толстого в доме на Никитском бульваре, который и стал последним местом земного обитания Николая Васильевича (ныне в этом доме располагается мемориал, посвященный памяти писателя).
Он читал все больше религиозной литературы, постился, молился. Николай Васильевич отказался от литературной деятельности и читал теперь книги исключительно духовного содержания. Он назначил себе аскезу ещё более суровую, чем предписывала церковь. Даже на Масленицу он говел. Его уже шатало от изнеможения. По ночам он старался спать как можно меньше.
11 февраля в доме Толстого служили всенощную. Гоголь с трудом дошел туда. Потом ещё полночи молился, а в три часа вдруг позвал мальчика. Крестясь на каждом шагу, он направился к печке и попросил слугу тихо открыть трубу и принести из шкафа портфель. Когда второй том «Мертвых душ и отдельные главы третьего были уложены в печь, Гоголь поднес к ним свечу. Мальчик все понял. Он плакал и умолял писателя не жечь бумаги. Но писатель не обращал внимания на его просьбы.
Дом на Никитском бульваре. Кабинет Николая Васильевича
Толстые пачки плохо горели. И тогда он развязал тесемку и разложил тетради, чтобы легче было их сжечь, и снова поднес свечу. Все то время, что горели рукописи, Николай Васильевич не проронил ни слова. Когда бумаги сгорели, он перекрестил мальчика, лег и заплакал.
В последующие дни Гоголь впал в прострацию. Он не реагировал на заботу друзей. «Надо же умирать, а я уже готов, и умру», — заявил он им. Реальный мир потерял для него всякий интерес.
Больной целыми днями сидел в халате, не умывался, не причесывался. Ел иногда в присутствии священника, который убеждал писателя присоединиться к нему. В воскресенье Гоголь заявил, что больше есть не будет. Все окружающие были подавлены. Они воспринимали поведение писателя как медленное самоубийство. Но ничего не могли с этим поделать.
19 февраля граф Толстой решил, что пора запускать врачей. Консилиум постановил использовать гипноз, чтобы заставить Гоголя принимать пищу. Доктор Соколовский, известный гипнотизер, появился в комнате умирающего. Но гипноз не подействовал. На следующий день собрался консилиум уже из шести врачей. Специалисты сошлись во мнении, что Гоголь не в своем уме. И начались осмотры, ему прописали пиявок и обливание головы холодной водой в теплой ванной. Николай Васильевич кричал и вырывался: «Не тревожьте меня, ради Бога!».
Постепенно сознание покидало писателя. В бреду он все время искал лестницу. Пытался подняться, но уже не мог.
А когда приходил в себя, то лежал тихо с закрытыми глазами и все время мерз. Потом он совсем ослаб, щеки ввалились. Дыхание становилось все реже… 21 февраля в 8 часов утра Гоголя не стало. Ему было всего 43 года…
После смерти Гоголя продолжились ожесточенные споры его непримиримых друзей и знакомых. Где отпевать писателя? Чтобы закончить неуместный спор у гроба, московский генерал-губернатор, граф А.А. Закревский приказал отпевать тело в университетской церкви, но пускать туда всех без исключения.
22 февраля гроб перенесли в церковь. Несколько дней проезд по Никитской был затруднен. Столько желающих пришло проститься с Николаем Васильевичем.
Могила Н. В. Гоголя в Свято-Даниловом монастыре
А 24 февраля состоялось отпевание. В церкви было не продохнуть. Каждый хотел лично проститься с писателем. Толпа едва не опрокинула катафалк. На улице студенты приняли гроб и понесли его. Похоронили Гоголя на кладбище Свято-Данилова монастыря. После смерти Николай Васильевича не осталось практически никаких вещей. Золотые часы, принадлежавшие некогда Пушкину, пальто, два сюртука, несколько пар брюк, галстуки и три носовых платка. И знаменитый кожаный портфель, ни каких важных бумаг… И всего 43 рубля денег.
Легенда о загадочной, мистической смерти Гоголя известна многим и давно. Еще сам писатель в своем завещании начертал: «Находясь в полном присутствии памяти и здравого рассудка, излагаю здесь свою последнюю волю. Завещаю тела моего не погребать до тех пор, пока не появятся явные признаки разложения. Упоминаю об этом потому, что во время самой болезни находили на меня минуты жизненного онемения: сердце и пульс переставали биться». Так что первоначально повод возникновению легенды о загадочной смерти Гоголя дал именно сам Гоголь.
Существуют воспоминания Владимира Германовича Лидина, который был свидетелем переноса праха Николая Гоголя 31 мая 1931 года на кладбище Новодевичьего монастыря. Он рассказал, что собрались примерно тридцать человек, среди которых были Юрий Олеша, Михаил Светлов, Всеволод Иванов, Лидин… Сняли с могилы камень и голгофу. И принялись копать. Сверху оказался чей-то череп. Экспертиза установила, что этот череп принадлежал вовсе не великому писателю. Потом наткнулись на склеп из кирпича. Долго копали, но под памятником на оси, где и должен быть гроб, его не оказалось. Копали очень долго и лишь к исходу дня в боковом отводе склепа обнаружили погребение. Доски у гроба были подгнившие, его вытащили.
И вот после того, как вскрыли гроб, и произошла вакханалия по разграблению останков. Всеволод Иванов, пришел с этого захоронения, он страшно возмущался: «Как можно после всего случившегося считать писателей высокодуховными людьми?!» Из гроба стащили, кусок материи от сюртука, ребро, берцовую кость и один сапог».
Могила Н. В. Гоголя на Новодевичьем кладбище в Москве
Гроб перевезли на кладбище Новодевичьего монастыря и захоронили в новой могиле. Перенесли туда также памятник-голгофу. Впоследствии на могиле установили столб, на котором возвышается памятник Гоголю скульптора Томского, а голгофу выбросили. Позже эту голгофу и часть гранитного камня нашла вдова Михаила Булгакова — Елена Сергеевна, которая установила их на могиле своего мужа, как преемника трагедий автора «Мертвых душ».
Так вот, после того как перевезли гроб, начались вещи мистические. Проходит дня три, как рассказывает сам Лидин, звонит ему директор кладбища и говорит: «Владимир Германович, я что-то спать не могу. Ко мне третью ночь подряд Гоголь приходит и говорит: «Давай назад ребро!» Лидин немедленно позвонил другому похитителю, писателю, который стащил берцовую кость. Тот тоже в недоумении: «Она у меня была в кармане пальто. С вечера вытащить забыл, а утром хватился — а ее уже и нет, исчезла».
И Лидин рассказал: «Ну что же поделаешь, мы сговорились, собрали кое-что из того, что было взято, и под покровом ночи пробрались к могиле Гоголя на Новодевичьем кладбище, вырыли маленькую ямку и туда опустили». Но куда же подевалась голова (череп) Гоголя?! Об одной версии рассказывает тот же В.Лидин: «В 1909 году, когда при установке памятника Гоголю на Пречистенском бульваре в Москве производилась реставрация могилы Гоголя, Бахрушин подговорил будто бы монахов Данилова монастыря добыть для него череп Гоголя и что действительно в Бахрушинском театральном музее в Москве имеются три неизвестно кому принадлежащие черепа: один из них, по предположению, — череп артиста Щепкина, другой — Гоголя, о третьем — ничего не известно».
Так что, по всем свидетельствам очевидцев перезахоронения останков Гоголя в 1931 году, сейчас его останки покоятся на Новодевичьем кладбище без черепа. Тайна исчезновения черепа Гоголя до сих пор не раскрыта. Существует легенда, что череп Гоголя после революции был вывезен в Италию, где был найден внучатым племянником Гоголя Яновским. Яновский хотел похоронить голову по православному обычаю, но этому не суждено было сбыться.
Волей случая, череп Николая Гоголя попал на знаменитый и таинственный исчезнувший Римский экспресс в 1911 году. Следуя этой версии, голова Николая Васильевича осталась неупокоенной — неприкаянной, чего так боялся писатель. Череп не просто пропал или хранится тайно у какого-либо экзальтированного субъекта, а странствует в поезде-призраке, который время от времени появляется в разных частях света, в том числе и на Полтавщине.
Николай Гоголь – один из самобытнейших русских писателей, его слава вышла далеко за пределы русского культурного пространства. Его книги интересны на протяжении всей жизни, каждый раз удается найти в них новые грани, почти новое содержание.
И. С. Аксаков, поэт и публицист-славянофил, писал в 1852 г., сразу после смерти Гоголя: «Много еще пройдет времени, пока уразумеется вполне все глубокое и строгое значение Гоголя, этого монаха-художника, христианина-сатирика, аскета и юмориста, этого мученика возвышенной мысли и неразрешимой задачи». Но, в то же время нет более загадочной фигуры в русской литературе, чем Гоголь. О его жизни и смерти существует больше мифов, чем о любом другом литераторе.
Сценарий подготовлен зав. методико-библиографическим отделом Е. В. Пининой.