Глумов, Курчаев и Голутвин. Курчаев. Bonjour! Глумов. Очень рад; чему обязан? Курчаев (садясь к столу на место Глумова). Мы за делом. (Указывает на Голутвина.) Вот, рекомендую. Глумов. Да я его знаю давно. Что вы его рекомендуете? Голутвин. Тон мне ваш чтото не нравится. Дас. Глумов. Это как вам угодно. Вы, верно, господа, порядочно позавтракали? Курчаев. Малым делом. (Берет карандаш и бумагу и чертит чтото.) Глумов. Тото, оно и видно. У меня, господа, времени свободного немного. В чем дело? (Садится, Голутвин тоже.) Курчаев. Нет ли у вас стихов? Глумов. Каких стихов? Вы, верно, не туда зашли. Голутвин. Нет, туда. Глумов (Курчаеву). Не марайте, пожалуйста, бумагу! Курчаев. Нам эпиграмм нужно. Я знаю, что у вас есть. Глумов. Никаких нет. Курчаев. Ну, полно вам! Все знают.У вас на весь город написаны. Вон он хочет сотрудником быть в юмористических газетах. Глумов (Голутвину). Вот как! Вы писали прежде? Голутвин. Писал. Глумов. Что? Голутвин. Все: романы, повести, драмы, комедии. Глумов. Ну, и что же? Голутвин. Ну, и не печатают нигде, ни за что; сколько ни просил, и даром не хотят. Хочу за скандальчики приняться. Глумов. Опять не напечатают. Голутвин. Попытаюсь. Глумов. Да ведь опасно. Голутвин. Опасно? А что, прибьют? Глумов. Пожалуй. Голутвин. Да говорят, что в других местах бьют, а у нас чтото не слыхать. Глумов. Так пишите! Голутвин. С кого мне писатьто, я никого не знаю. Курчаев. У вас, говорят, дневник какойто есть, где вы всех по косточке разобрали. Голутвин. Ну, вот и давайте, давайте его сюда! Глумов. Ну да, как же не дать! Голутвин. А уж мы бы их распечатали. Глумов. И дневника никакого у меня нет. Курчаев. Разговаривайте! Видели его у вас. Голутвин. Ишь как прикидывается; а тоже ведь наш брат, Исакий. Глумов. Не брат я вам, и не Исакий. Голутвин. А какие бы мы деньги за него взяли... Курчаев. Да, в самом деле, ему деньги нужны. "Будет, говорит, на чужой счет пить; трудиться хочу". Это он называет трудиться. Скажите пожалуйста! Глумов. Слышу, слышу. Голутвин. Материалов нет. Курчаев. Вон, видите, у него материалов нет. Дайте ему материал, пусть его трудится. Глумов (вставая). Да не марайте же бумагу! Курчаев. Ну, вот еще, что за важность! Глумов. Какихто петухов тут рисуете. Курчаев. Ошибаетесь. Это не петух, а мой уважаемый дядюшка, Нил Федосеич Мамаев. Вот (дорисовывает), и похоже, и хохол похож. Голутвин. А интересная он личность? Для меня, например? Курчаев. Очень интересная. Вопервых, он считает себя всех умнее и всех учит. Его хлебом не корми, только приди совета попроси. Голутвин. Ну вот, подпишите под петухомто: новейший самоучитель! Курчаев подписывает. Да и пошлем напечатать. Курчаев. Нет, не надо, всетаки дядя. (Отталкивает бумагу, Глумов берет и прячет в карман.) Голутвин. А еще какие художества за ним водятся? Курчаев. Много. Третий год квартиру ищет. Ему и не нужна квартира, он просто ездит разговаривать, все как будто дело делает. Выедет с утра, квартир десять осмотрит, поговорит с хозяевами, с дворниками; потом поедет по лавкам пробовать икру, балык; там рассядется, в рассуждения пустится. Купцы не знают, как выжить его из лавки, а он доволен, всетаки утро у него не пропало даром. (Глумову.) Да, вот еще, я и забыл сказать. Тетка в вас влюблена, как кошка. Глумов. Каким же это образом? Курчаев. В театре видела, все глаза проглядела, шею было свернула. Все у меня спрашивала: кто такой? Вы этим не шутите! Глумов. Я не шучу, вы всем шутите. Курчаев. Ну, как хотите. Я бы на вашем месте... Так вы стихов дадите? Глумов. Нет. Голутвин. Что с ним разговаривать! Поедем обедать! Курчаев. Поедем! Прощайте! (Кланяется и уходит.) Глумов (останавливая Курчаева). Зачем вы с собой его возите? Курчаев. Умных людей люблю. Глумов. Нашли умного человека. Курчаев. По нас и эти хороши. Настоящието умные люди с какой стати станут знакомиться с нами? (Уходит.) Глумов (вслед ему). Ну, смотрите! Маменька! Входит Глумова. ![]() |