<!<wbparam bottomwblocate="bottom.htm" bottomwbheight="6" topwbxsl="head.xsl" topwbxml="<autor>Александр Николаевич Островский</autor><caption>ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ</caption><label>Бесприданница</label>" topwbheight="66">!>
 

Лариса одна.

Лариса. Я давеча смотрела вниз через решетку, у меня закружилась

голова, и я чуть не упала. А если упасть, так, говорят... верная смерть.

(Подумав.) Вот хорошо бы броситься! Нет, зачем бросаться!.. Стоять у решетки

и смотреть вниз, закружится голова и упадешь... Да, это лучше... в

беспамятстве, ни боли... ничего не будешь чувствовать! (Подходит к решетке и

смотрит вниз. Нагибается, крепко хватается за решетку, потом с ужасом

отбегает.) Ой, ой! Как страшно! (Чуть не падает, хватается за беседку.)

Какое головокружение! Я падаю, падаю, ай! (Садится у стола подле беседки.)

Ох, нет... (Сквозь слезы.) Расставаться с жизнью совсем не так просто, как я

думала. Вот и нет сил! Вот я какая несчастная! А ведь есть люди, для которых

это легко. Видно, уж тем совсем жить нельзя; их ничто не прельщает, им ничто

не мило, ничего не жалко. Ах, что я!.. Да ведь и мне ничто не мило, и мне

жить нельзя, и мне жить незачем! Что ж я не решаюсь? Что меня держит над

этой пропастью? Что мешает? (Задумывается.) Ах, нет, нет... Не Кнуров...

роскошь, блеск... нет, нет... я далека от суеты... (Вздрогнув.) Разврат...

ох, нет... Просто решимости не имею. Жалкая слабость: жить, хоть как-нибудь,

да жить... когда нельзя жить и не нужно. Какая я жалкая, несчастная. Кабы

теперь меня убил кто-нибудь... Как хорошо умереть... пока еще упрекнуть себя

не в чем. Или захворать и умереть... Да я, кажется, захвораю. Как дурно

мне!.. Хворать долго, успокоиться, со всем примириться, всем простить и

умереть... Ах, как дурно, как кружится голова. (Подпирает голову рукой и

сидит в забытьи.)

Входят Робинзон и Карандышев.