Огудалова и Лариса. Лариса. Ах, мама, я не знала, куда деться. Огудалова. Я так и ожидала от него. Лариса. Что за обед, что за обед! А еще зовет Мокия Парменыча! Что он делает? Огудалова. Да, угостил, нечего сказать. Лариса. Ах, как нехорошо! Нет хуже этого стыда, когда приходится за других стыдиться. Вот мы ни в чем не виноваты, а стыдно, стыдно, так бы убежала куда-нибудь. А он как будто не замечает ничего, он даже весел. Огудалова. Да ему и заметить нельзя: он ничего не знает, он никогда и не видывал, как порядочные люди обедают. Он еще думает, что удивил всех своей роскошью, вот он и весел. Да разве ты не замечаешь? Его нарочно подпаивают. Лариса. Ах, ах! Останови его, останови его! Огудалова. Как остановить! Он - не малолетний, пора без няньки жить. Лариса. Да ведь он не глуп, как же он не видит этого! Огудалова. Не глуп, да самолюбив. Над ним подтрунивают, вина похваливают, он и рад; сами-то только вид делают, что пьют, а ему подливают. Лариса. Ах! Я боюсь, всего боюсь. Зачем они это делают? Огудалова. Да так просто, позабавиться хотят. Лариса. Да ведь они меня терзают-то? Огудалова. А кому нужно, что ты терзаешься. Вот, Лариса, еще ничего не видя, а уж терзание; что дальше-то будет? Лариса. Ах, дело сделано; можно только жалеть, а исправить нельзя. Входит Евфросинья Потаповна. ![]() |