- Лиза, зачем ты меня дернула за рукав? - спросил я. - Она - скверная, она хитрая, она не стоит... Она тебя держит, чтоб от тебя выведать, - быстрым злобным шепотом прошептала она. Никогда еще я не видывал у ней такого лица. - Лиза, бог с тобой, она - такая прелестная девушка! - Ну, так я - скверная. - Что с тобой? - Я очень дурная. Она, может быть, самая прелестная девушка, а я дурная. Довольно, оставь. Слушай: мама просит тебя о том, "чего сама сказать не смеет", так и сказала. Голубчик Аркадий! перестань играть, милый, молю тебя... мама тоже... - Лиза, я сам знаю, но... Я знаю, что это - жалкое малодушие, но... это - только пустяки и больше ничего! Видишь, я задолжал, как дурак, и хочу выиграть, только чтоб отдать. Выиграть можно, потому что я играл без расчета, на ура, как дурак, а теперь за каждый рубль дрожать буду... Не я буду, если не выиграю! Я не пристрастился; это не главное, это только мимолетное, уверяю тебя! Я слишком силен, чтоб не прекратить, когда хочу. Отдам деньги, и тогда ваш нераздельно, и маме скажи, что не выйду от вас... - Эти триста рублей давеча чего тебе стоили! - Почему ты знаешь? - вздрогнул я. - Дарья Онисимовна давеча все слышала... Но в эту минуту Лиза вдруг толкнула меня за портьеру, и мы оба очутились за занавесью, в так называемом "фонаре", то есть в круглой маленькой комнатке из окон. Не успел я опомниться, как услышал знакомый голос, звон шпор и угадал знакомую походку. - Князь Сережа, - прошептал я. - Он, - прошептала она. - Чего ты так испугалась? - Так; я ни за что не хочу, чтоб он меня встретил... - Tiens, да уж не волочится ли он за тобой? - усмехнулся я, - я б ему тогда задал. Куда ты? - Выйдем; я с тобой. - Ты разве уж там простилась? - Простилась; моя шубка в передней... Мы вышли; на лестнице меня поразила одна идея: - Знаешь, Лиза, он, может быть, приехал сделать ей предложение! - Н-нет... он не сделает предложения... - твердо и медленно проговорила она тихим голосом. - Ты не знаешь, Лиза, я хоть с ним давеча и поссорился, - если уж тебе пересказывали, - но, ей-богу, я люблю его искренно и желаю ему тут удачи. Мы давеча помирились. Когда мы счастливы, мы так добры... Видишь, в нем много прекрасных наклонностей... и гуманность есть... Зачатки по крайней мере... а у такой твердой и умной девушки в руках, как Версилова, он совсем бы выровнялся и стал бы счастлив. Жаль, что некогда... да проедем вместе немного, я бы тебе сообщил кое-что... - Нет, поезжай, мне не туда. Обедать придешь? - Приду, приду, как обещал. Слушай, Лиза: один поганец - одним словом, одно мерзейшее существо, ну, Стебельков, если знаешь, имеет на его дела страшное влияние... векселя... ну, одним словом, держит его в руках и до того его припер, а тот до того унизился, что уж другого исхода, как в предложении Анне Андреевне, оба не видят. Ее по-настоящему надо бы предупредить; впрочем, вздор, она и сама поправит потом все дела. А что, откажет она ему, как ты думаешь? - Прощай, некогда, - оборвала Лиза, и в мимолетном взгляде ее я увидал вдруг столько ненависти, что тут же вскрикнул в испуге: - Лиза, милая, за что ты? - Я не на тебя; не играй только... - Ах, ты про игру, не буду. - Ты сейчас сказал: "когда мы в счастье", так ты очень счастлив? - Ужасно, Лиза, ужасно! Боже мой, да уж три часа, больше!.. Прощай, Лизок. Лизочка, милая, скажи: разве можно заставлять женщину ждать себя? Позволительно это? - Это при свидании, что ли? - чуть-чуть улыбнулась Лиза какою-то мертвенькою, дрожащею улыбкой. - Дай свою ручку на счастье. - На счастье? Мою руку? Ни за что не дам! И она быстро удалилась. И главное, так серьезно вскрикнула. Я бросился в мои сани. Да, да, это-то "счастье" и было тогда главною причиною, что я, как слепой крот, ничего, кроме себя, не понимал и не видел! ![]() |