Выйдя на улицу, я повернул налево и пошел куда попало. В голове у меня ничего не вязалось. Шел я тихо и, кажется, прошел очень много, шагов пятьсот, как вдруг почувствовал, что меня слегка ударили по плечу. Обернулся и увидел Лизу: она догнала меня и слегка ударила зонтиком. Что-то ужасно веселое, а на капельку и лукавое, было в ее сияющем взгляде.

- Ну как я рада, что ты в эту сторону пошел, а то бы я так тебя сегодня и не встретила! - Она немного задыхалась от скорой ходьбы.

- Как ты задохлась.

- Ужасно бежала, тебя догоняла.

- Лиза, ведь это тебя я сейчас встретил?

- Где это?

- У князя... у князя Сокольского...

- Нет, не меня, нет, меня ты не встретил...

Я замолчал, и мы прошли шагов десять. Лиза страшно расхохоталась:

- Меня, меня, конечно меня! Послушай, ведь ты же меня сам видел, ведь ты же мне глядел в глаза, и я тебе глядела в глаза, так как же ты спрашиваешь, меня ли ты встретил? Ну характер! А знаешь, я ужасно хотела рассмеяться, когда ты там мне в глаза глядел, ты ужасно смешно глядел.

Она хохотала ужасно. Я почувствовал, как вся тоска сразу оставила мое сердце.

- Да как же, скажи, ты там очутилась?

- У Анны Федоровны.

- У какой Анны Федоровны?

- У Столбеевой. Когда мы в Луге жили, я у ней по целым дням сиживала; она и маму у себя принимала и к нам даже ходила. А она ни к кому почти там не ходила. Андрею Петровичу она дальняя родственница, и князьям Сокольским родственница: она князю какая-то бабушка.

- Так она у князя живет?

- Нет, князь у ней живет.

- Так чья же квартира?

- Ее квартира, вся квартира ее уже целый год. Князь только что приехал, у ней и остановился. Да и она сама всего только четыре дня в Петербурге.

- Ну... знаешь что, Лиза, бог с ней с квартирой, и с ней самой...

- Нет, она прекрасная...

- И пусть, и книги ей в руки. Мы сами прекрасные! Смотри, какой день, смотри, как хорошо! Какая ты сегодня красавица, Лиза. А впрочем, ты ужасный ребенок.

- Аркадий, скажи, та девушка-то, вчерашняя-то.

- Ах, как жаль, Лиза, ах, как жаль!

- Ах, как жаль! Какой жребий! Знаешь, даже грешно, что мы идем такие веселые, а ее душа где-нибудь теперь летит во мраке, в каком-нибудь бездонном мраке, согрешившая, и с своей обидой... Аркадий, кто в ее грехе виноват? Ах, как это страшно! Думаешь ли ты когда об этом мраке? Ах, как я боюсь смерти, и как это грешно! Не люблю я темноты, то ли дело такое солнце! Мама говорит, что грешно бояться... Аркадий, знаешь ли ты хорошо маму?

- Еще мало, Лиза, мало знаю.

- Ах, какое это существо; ты ее должен, должен узнать! Ее нужно особенно понимать...

- Да ведь вот же и тебя не знал, а ведь знаю же теперь всю. Всю в одну минуту узнал. Ты, Лиза, хоть и боишься смерти, а, должно быть, гордая, смелая, мужественная. Лучше меня, гораздо лучше меня! Я тебя ужасно люблю, Лиза. Ах, Лиза! Пусть приходит, когда надо, смерть, а пока жить, жить! О той несчастной пожалеем, а жизнь все-таки благословим, так ли? Так ли? У меня есть "идея", Лиза. Лиза, ты ведь знаешь, что Версилов отказался от наследства?

- Как не знать! Мы уже с мамой целовались.

- Ты не знаешь души моей, Лиза, ты не знаешь, что значил для меня человек этот...

- Ну вот не знать, все знаю!

- Все знаешь? Ну да, еще бы! Ты умна; ты умнее Васина. Ты и мама - у вас глаза проницающие, гуманные, то есть взгляды, а не глаза, я вру... Я дурен во многом, Лиза.

- Тебя нужно в руки взять, вот и кончено!

- Возьми, Лиза. Как хорошо на тебя смотреть сегодня. Да знаешь ли, что ты прехорошенькая? Никогда еще я не видал твоих глаз... Только теперь в первый раз увидел... Где ты их взяла сегодня, Лиза? Где купила? Что заплатила? Лиза, у меня не было друга, да и смотрю я на эту идею как на вздор; но с тобой не вздор... Хочешь, станем друзьями? Ты понимаешь, что я хочу сказать?..

- Очень понимаю.

- И знаешь, без уговору, без контракту, - просто будем друзьями!

- Да, просто, просто, но только один уговор: если когда-нибудь мы обвиним друг друга, если будем в чем недовольны, если сделаемся сами злы, дурны, если даже забудем все это, - то не забудем никогда этого дня и вот этого самого часа! Дадим слово такое себе. Дадим слово, что всегда припомним этот день, когда мы вот шли с тобой оба рука в руку, и так смеялись, и так нам весело было... Да? Ведь да?

- Да, Лиза, да, и клянусь; но, Лиза, я как будто тебя в первый раз слушаю... Лиза, ты много читала?

- До сих пор еще не спросил! Только вчера в первый раз, как я в слове оговорилась, удостоили обратить внимание, милостивый государь, господин мудрец.

- А что ж ты сама со мной не заговаривала, коли я был такой дурак?

- А я все ждала, что поумнеешь. Я выглядела вас всего с самого начала, Аркадий Макарович, и как выглядела, то и стала так думать: "Ведь он придет же, ведь уж наверно кончит тем, что придет", - ну, и положила вам лучше эту честь самому предоставить, чтоб вы первый-то сделали шаг: "Нет, думаю, походи-ка теперь за мной!"

- Ах ты, кокетка! Ну, Лиза, признавайся прямо: смеялась ты надо мной в этот месяц или нет?

- Ох, ты очень смешной, ты ужасно смешной, Аркадий! И знаешь, я, может быть, за то тебя всего больше и любила в этот месяц, что ты вот этакий чудак. Но ты во многом и дурной чудак, - это чтоб ты не возгордился. Да знаешь ли, кто еще над тобой смеялся? Мама смеялась, мама со мной вместе: "Экий, шепчем, чудак, ведь этакий чудак!" А ты-то сидишь и думаешь в это время, что мы сидим и тебя трепещем.

- Лиза, что ты думаешь про Версилова?

- Я очень много об нем думаю; но знаешь, мы теперь об нем не будем говорить. Об нем сегодня не надо; ведь так?

- Совершенно так! Нет, ты ужасно умна, Лиза! Ты непременно умнее меня. Вот подожди, Лиза, кончу это все и тогда, может, я кое-что и скажу тебе...

- Чего ты нахмурился?

- Нет, я не нахмурился, Лиза, а я так... Видишь, Лиза, лучше прямо: у меня такая черта, что не люблю, когда до иного щекотного в душе пальцами дотрагиваются... или, лучше сказать, если часто иные чувства выпускать наружу, чтоб все любовались, так ведь это стыдно, не правда ли? Так что я иногда лучше люблю хмуриться и молчать: ты умна, ты должна понять.

- Да мало того, я и сама такая же; я тебя во всем поняла. Знаешь ли ты, что и мама такая же?

- Ах, Лиза! Как бы только подольше прожить на свете! А? Что ты сказала?

- Нет, я ничего не сказала.

- Ты смотришь?

- Да и ты смотришь. Я на тебя смотрю и люблю тебя. Я довел ее почти вплоть до дому и дал ей мой адрес. Прощаясь, я поцеловал ее в первый раз еще в жизни...