Царевич Федор, царевна Ксения и герцог Христиан датский. Ф е д о р Вот уж который день, брат Христиан, Мы сходимся с тех пор, как ты помолвлен Со Ксенией, и каждый раз тебя, Мне кажется, мы оба больше любим, Могли б тебя мы слушать без конца, Но ты досель о родине нам только Рассказывал своей... К с е н и я Да, королевич, Пора, чтоб ты нам о себе поведал. Уже давно спросить тебя хочу я: Как вырос ты? И как доселе жил? И как во Фландрии сражался? Ф е д о р Все, Все расскажи нам, Христиан. Мы стали Теперь с тобой родные; вместе нам Пришлося жить, так надо знать друг друга! К с е н и я Начни сначала. Детство нам свое Сперва скажи! Х р и с т и а н Несложная то повесть, Царевна, будет: мой отец, король, Со мной простясь, услал меня ребенком Из города в норвежский дальний замок И указал там жить - зачем? - не знаю. Мрачны картины первых лет моих: Среди туманов северной природы, Под шум валов и сосен вековых Прошли мои младенческие годы. Мне помнятся раскаты непогоды, Громады гор, что к небу вознеслись, С гранитных скал струящиеся воды И крутизна, где замок наш повис. Ребенком там, в мечтанье одиноком, Прибою моря часто я внимал Или следил за ним веселым оком, Когда в грозу катил за валом вал И, разбиваясь о крутые стены, Отпрядывал потоком белой пены. И с ранних пор сказанья старины, Морских бойцов походы и сраженья Отважные мне навевали сны, И вдаль меня манили приключенья. В один покой случайно я проник; Висели латы там под слоем пыли, А на столе лежало много книг - Норвежские то летописи были. Я стал читать - и ими, как огнем, Охвачен был сильнее с каждым днем, И ярче все являлись мне виденья: Богатыри, и схватки, и сраженья. Так время шло. Четырнадцати лет Я призван был в столицу. Новый свет Открылся мне. Я с радостию детской Предался жизни суетной и светской - Но ненадолго. Праздности моей Стыдиться стал я скоро. Прежних дней Воскресли сны и прежние виденья: Все те же сечи, схватки и сраженья. И думал я: настанет ли тот день, Когда мечта, которую с любовью Я все ловлю, как веющую тень, Оденется и плотию и кровью? И он настал. Вскипел великий бой, Священный бой за веру и свободу: Испании владыка встал войной, Грозя цепями вольному народу. Во Фландрию тогда Европы всей Стекалися единоверных рати - И из тюрьмы я вырвался моей На выручку преследуемых братий. Ф е д о р Да, Христиан, мы слышали про то, Как ты с испанцем бился под Остендом. Счастлив же ты! Тебе уж двадцать лет! Ты мог уже свои изведать силы, Ты сам себя на деле испытал - А я! Х р и с т и а н Тебе, царевич, суждена Блистательнее доля. Ты стоишь Близ своего отца, чтоб у него Державою учиться управлять, Как те князья, которые отвсюду Съезжалися в испанский стан, учиться У Спинолы, у пармского вождя, Как управлять осадою. Ф е д о р Ты прав; Отца пример перед собою видеть - То счастье для меня, и лучшей доли Я б не желал, как только научиться Ему в великом деле помогать. Но не легко дается та наука, А праздным быть несносно. Ты ж успел Узнать войну, ты отражал осаду, Ты слышал пушек гром, пищалей треск, Вокруг тебя летали ядра... Х р и с т и а н Да, И я узнал, что мужество и сила Должны теперь искусству уступать; Что не они уже решают битвы, Как в славные былые времена, И грустно мне то стало. Но меня Поддерживала мысль, что я служу Святому делу. К с е н и я И за это мне Ты, королевич... Ф е д о р Сразу полюбился? Так, Ксенья? К с е н и я Так. Но я бы знать хотела, Его спросить хотела б я: как он Чужую мог заочно полюбить? Х р и с т и а н Легко мне дать ответ тебе, царевна: Ты не была чужая для меня! Царя Бориса чтит весь мир. Далеко О нем молва в Европе разнеслась; Кому ж его вблизи случалось видеть, Обвороженный возвращался тот На родину; но прославлял он столь же Величие правителя Русии, Сколь совершенства дочери его. Кто б ни был то, посланник, или пленный, Или купец ганзейский,- ни один Не забывал царевну Ксенью славить, Ее красу и ум превозносить И неземную, ангельскую кротость. Рассказы те в мою запали душу; А дальний твой, несхожий с нашим край, Все, что молва о нем к нам приносила: Разливы рек, безбережные степи, Снега и льды, обычай, столь отличный От нашего; державы христианской Азийский блеск, с преданьями отцов Нам общими,- все это, как нарочно, Набросило волшебный некий свет На образ твой. Ты мне предстала тою, С кем связан я таинственной судьбою... Тебя добыть не мыслил я тогда, Но образ твой светил мне как звезда, Приковывал мои невольно взоры - И в шуме битв, в пылу кипящих сил, Я, рыцаря заслуживая шпоры, Тебе, царевна, мысленно служил! Ф е д о р Брат Христиан, как странно и как ново Мне речь твоя звучит! Не думал я, Чтоб можно было полюбить кого, Не знаючи иль не видав. Но правда Мне слышится в твоих словах, и вместе В них будто что-то чуется родное; И хорошо с тобой мне, Христиан, Так хорошо, как будто после долгой Разлуки я на родину вернулся. И Ксенья вот задумалась, смотри! К с е н и я Задумалась я вправду. Новый мир Ты, королевич, мне открыл. У нас Не любят так. У нас отцы детей Посватают, не спрашивая их, И без любви друг к другу под венец Они идут. Я, признаюсь, всегда Дивилася тому. Ф е д о р Обычай этот К нам от татар привился, а до них Вольна была невеста жениха Сама избрать. Х р и с т и а н Гаральд норвежский наш Дочь Ярослава русского посватал. Но не был он в ту пору знаменит И получил отказ от Ярославны. Тогда, в печали, бросился он в сечи, В Сицилии рубился много лет И в Африке, и наконец вернулся В град Киев он, победами богат И несказанной славою, и Эльса Гаральда полюбила. Ф е д о р Да, в то время Стекалось в Киев много женихов. Другая Ярославна за Индрика Французского пошла, а третья дочь - За короля венгерского Андрея. Всем трем отец дал волю выбирать. Тогда у нас свободней, Христиан, И лучше было. В те поры у немцов Был мрак еще, а в Киеве считалось Уж сорок школ. Татары все сгубили. Х р и с т и а н Отец твой то, царевич, воскресит, Вознаградит потерянное время! К с е н и я Да, Христиан. Но, верь мне, ты не знаешь Еще отца! Доселе видел ты Его дела; но если б видеть мог ты Его любовь к земле, его заботу, Его печаль о том, чего свершить Он не успел, его негодованье На тех людей, которые б хотели Опять идти по-старому,- и вместе Терпенье к ним, и милость без конца - Тогда бы ты узнал его! Х р и с т и а н Хотя бы Его не знал я вовсе - и тогда Он за любовь великую твою Мне б дорог стал! К с е н и я Не потому его Люблю я, Христиан, что он отец мне; Нет, я за то люблю его, что он Так мало мыслит о себе! Ф е д о р То правда; Лишь об одной земле его забота: Татарщину у нас он вывесть хочет, В родное хочет нас вернуть русло. Подумаешь: и сами ведь породой Мы хвастаться не можем; от татар ведь Начало мы ведем! Х р и с т и а н Но двести лет Вы русские. Татарской крови мало Осталось в вас. Ф е д о р Ни капли не осталось! И вряд ли бы нашелся на Руси, Кто б ненавидел более татар, Чем мы с отцом. Х р и с т и а н Они навряд ли также Царя Бориса любят с той поры, Как он разбил, при Федоре, их силу! Ф е д о р Ведь вот теперь сидим мы здесь втроем И говорим свободно, а в народе Ведь думают, что Ксеньи и доселе Ты не видал, что ты ее увидишь Лишь под венцом! А вместе показаться И думать вам нельзя, того обычай, Вишь, не велит! Хотелось бы мне знать: Когда она не пряталась, пока Невестой не была, зачем теперь Ей прятаться! К с е н и я Нельзя, сказал отец, Все разом переделать; глубоко Пустил у нас чужой обычай корни И медленно выводится. Ф е д о р К прискорбью! И матушка вот следует ему. Ей нелюбо, что видеться дозволил Вам двум отец. Она бы под замком Тебя держать хотела! К с е н и я Не вини Ты нашу мать за это, королевич. Не всякому дано так ясно видеть, Как батюшке. Ф е д о р Не то одно. Что грех Уж нам таить! Еще за то косится На Христиана наша мать, что он Не нашей веры. К с е н и я (к Христиану) Но ведь нашу веру, Не правда ль, примешь ты? Х р и с т и а н Не торопи Меня, царевна. В этом бог волен. Учителей я ваших обещал С благоговеньем выслушать, но только По убежденью откажусь от веры Моих отцов. К с е н и я Тогда спокойна я. Не можешь, королевич, не принять Ты нашей веры. Без греха могу я Тебя любить. Ф е д о р А я уж и подавно! Дадим же мы втроем обет друг другу Любить друг друга, помогать друг другу, Не мыслить врозь и вместе жить всегда! Ты, Ксения, согласна? К с е н и я Всей душой! Ф е д о р Ты, Христиан? Х р и с т и а н И сердцем и душою! Ф е д о р Но в тайне пусть союз наш остается! Тем крепче будет он. Подумай только, Чего не сможем сделать мы втроем! Ты нас учи всему, чем превосходна Твоя земля, а мы со Ксеньей будем Тебя знакомить с Русью! Х р и с т и а н Дай мне бог Ей вместе с вами послужить! Ф е д о р Втроем Мы воскресим то время, о котором В старинных книгах ты читал, когда Так близки были наши деды. Боже! Продли отцу его надолго дни, Чтоб Русью стала снова Русь! К с е н и я Господь Услышь тебя, Феодор! С т о л ь н и к (отворяя дверь) Царь идет! Б о р и с (входя) Я перервал ваш, дети, разговор. Вы горячо о чем-то толковали. Что, Христиан? Успел ты на Руси Обжиться с нами? Ф е д о р Да, отец! Он русский! И русский он обычай перенял: Он на пути к Москве, себе в забаву, Смирял неезженых коней! Б о р и с Нам Власьев И Салтыков так донесли. Ты любишь Искать везде опасность, Христиан, То укрощать коней, то по волнам Ладьею править в бурю? Х р и с т и а н Государь, Я датчанин. Нам, как и русским, любо, Когда не трубит бранная труба, Изведывать уменье или силу Над чем пришлось. Б о р и с Но Ксении моей Твоя отвага даровая может Не по сердцу прийтись. Х р и с т и а н Царевна Ксенья! Скажи сама, по правде: жениха Ты робкого могла ли б полюбить? К с е н и я Нет, королевич. Б о р и с Если бы у нас Была война, тогда бы, Христиан, Ты удаль мог свою нам показать! Х р и с т и а н О, помяни ж ты это слово, царь! И если кто войну тебе объявит, Дай русскую вести мне рать! Клянусь, Я победить врагов твоих сумею Иль умереть, отец мой, за тебя! Ф е д о р А мне, отец, дозволь идти с ним вместе! Обоим нам дай кровью послужить Родной земле! Б о р и с Любезен мне ваш пыл И ваша доблесть, юноши, но Русь Ограждена от войн теперь надолго. Не чаем мы вторжения врагов; Соседние наперерыв державы Нам предлагают дружбу и союз; Совместников на царство мы не знаем; Незыблем наш и тверд стоит престол - И мирными придется вам делами Довольным быть. С т о л ь н и к (входит) Великий государь,- Боярин Годунов, Семен Никитич! Б о р и с Пускай войдет! Ф е д о р Пойдем, брат Христиан, Пойдем, сестра. У батюшки дела! Все трое уходят. Входит Семен Годунов. Б о р и с (смотрит на него с удивлением) Что сталося с тобой? Чем так, Никитич, Встревожен ты? С е м е н Г о д у н о в Великий государь, Есть чем тревожиться! Возникнул слух: Царевич жив! Б о р и с Жив кто? С е м е н Г о д у н о в Царевич Дмитрий! Б о р и с С ума ты, что ль, сошел? С е м е н Г о д у н о в И сам бы рад Так думать, царь; но с разных к нам сторон Все та же весть приходит: жив Димитрий! Б о р и с Кто слышал эту весть? С е м е н Г о д у н о в На площадях, В корчмах, везде, где только два иль три Сойдутся человека, тотчас шепчут Они о том промеж себя. Б о р и с И что ж По-ихнему? Как тот царевич Дмитрий Воскреснуть мог? С е м е н Г о д у н о в Все та же басня, царь! Б о р и с Какая басня? Говори! С е м е н Г о д у н о в Ты помнишь - Когда, падучим схваченный недугом, Упал на нож и закололся он - Ты помнишь... Б о р и с Ну? С е м е н Г о д у н о в Нагие оболгали Тебя, что будто... Б о р и с Помню басню их. Ну, что ж? Когда б и вправду так случилось, Как мог воскреснуть он? С е м е н Г о д у н о в Убийцы, мол, Ошиблися - зарезали другого. Б о р и с (вставая) Кто смеет это говорить? Его Весь Углич мертвым видел! Ошибиться Не мог никто! Клешнин и Шуйский, оба Его в соборе видели! Нет, нет, То слух пустой; рассеется он скоро, Как ветром дым. Но злостным на меня Я вижу умысел. Опять в том деле Меня винят. Забытую ту ложь Из пыли кто-то выкопал, чтоб ею Ко мне любовь Русии подорвать! С е м е н Г о д у н о в Романовы Черкасских угощали Вчерашний день. За ужином у них Шла речь о том же. Слуги донесли. Б о р и с Романовы?Которых я щадил? Они молву ту распускают? Нет - Нет, этого терпеть нельзя! С е м е н Г о д у н о в Давно бы Так, государь! Б о р и с Не будем торопиться - Их чтит народ... С е м е н Г о д у н о в Лишь развяжи мне руки! Б о р и с (про себя) Преступником в глазах народа царь Не может быть. Чист и безгрешен должен Являться он, чтобы не только воля Вершилася его без препинанья, Но чтоб в сердцах послушных как святыня Она жила! (К Семену Годунову.) С Романовыми я Повременю. Но если кто в народе Дерзнет о слухе том лишь заикнуться - В тюрьму его! Ступай разведай, как И кем тот слух посеян на Москве? До корня докопайся - и о всем Мне донеси! Семен Годунов уходит. (Один.) Нет, этого нельзя, Нельзя терпеть! Хоть я не царь Иван, Но и не Федор также. Против воли Пришлось быть строгим. Человек не властен Идти всегда избранным им путем. Не можем мы предвидеть, что с дороги Отклонит нас. Решился твердо я Одной любовью править; но когда Держать людей мне невозможно ею - Им гнев явить и кару я сумею! ![]() |