Прибой курчавился у скал, -- Протяжен, пенен, пышен, звонок... Мне Вашу дачу указал -- Ребенок. Невольно замедляя шаг -- Идти смелей как бы не вправе- Я шла, прислушиваясь, как Скрежещет гравий. Скрип проезжающей арбы Без паруса. -- Сквозь плющ зеленый Блеснули белые столбы Балкона. Была такая тишина, Как только в полдень и в июле. Я помню: Вы лежали на Плетеном стуле. Ах, не оценят -- мир так груб! -- Пленительную Вашу позу. Я помню: Вы у самых губ Держали розу. Не подымая головы, И тем подчеркивая скуку -- О, этот жест, которым Вы Мне дали руку. Великолепные глаза Кто скажет -- отчего -- прищуря, Вы знали -- кто сейчас гроза В моей лазури. От солнца или от жары -- Весь сад казался мне янтарен, Татарин продавал чадры, Ушел татарин... Ваш рот, надменен и влекущ, Был сжат -- и было все понятно. И солнце сквозь тяжелый плющ Бросало пятна. ВсЈ помню: на краю шэз-лонг Соломенную Вашу шляпу, Пронзительно звенящий гонг, И запах Тяжелых, переспелых роз И складки в парусинных шторах, Беседу наших папирос И шорох, С которым Вы, властитель дум, На розу стряхивали пепел. -- Безукоризненный костюм Был светел. 28 июня 1914
|