Есть в стане моем -- офицерская прямость, Есть в ребрах моих -- офицерская честь. На всякую муку иду не упрямясь: Терпенье солдатское есть! Как будто когда -- то прикладом и сталью Мне выправили этот шаг. Недаром, недаром черкесская талья И тесный ремЈнный кушак. А зорю заслышу -- Отец ты мой родный! Хоть райские -- штурмом -- врата! Как будто нарочно для сумки походной -- Раскинутых плеч широта. ВсЈ может -- какой инвалид ошалелый Над люлькой мне песенку спел... И что -- то от этого дня -- уцелело: Я слово беру -- на прицел! И так мое сердце над Рэ-сэ-фэ-сэром Скрежещет -- корми -- не корми! -- Как будто сама я была офицером В Октябрьские смертные дни. Сентябрь 1920 (NВ! Эти стихи в Москве назывались "про красного офицера", и я полтора года неизменным громким успехом читала их на каждом выступлении по неизменному вызову курсантов)
|