«Все былое вновь переживая…»
Признанием любви к родному городу стала ровно двадцать лет назад — в мае 1994 года — опубликованная поэма Ивана Посканного (1915 – 2002) «Сказание о Василии Клинцове»
Все былое вновь переживая,
Книгу памяти читаю я.
В ней – как будто летопись живая,
Город мой, история твоя.
Какой бы поэт — ушедший Владимир Селезнев, живущие Виталий Стрелец и Николай Астапенко или словесник другого поколения — не обращался к истокам посада Клинцы, он обязан оглядываться на созданное замечательным человеком, поэтом и учителем. Поэма писалась к 275-летию города, т.е. к 1982 году, но на суд публики была представлена только спустя двенадцать лет. Советская идеология не очень-то поощряла локальное и уж тем более смешанное с религиозными вопросами краеведение. Можно сказать, вообще продолжительные промежутки «простоя» — вполне в духе Ивана Митрофановича.
Дебютное стихотворение «Тревога» поэт опубликовал совсем еще молодым человеком на страницах клинцовского «Труда» в декабре 1930 года (примечательно, что Иван Посканный был делегатом Клинцовской ассоциации пролетарских писателей на первом областном писательском съезде). Затем следовали 34 года литературного молчания. Год назад наша газета писала о том, как непризывному инвалиду Ивану Посканному была поставлена в вину работа во время немецкой оккупации, и он принужден всю оставшуюся жизнь «искупать» это и учительствовать в деревне.
Двумя перстами крестятся,
Закон отцов храня,
И думают о лестнице
На небо из огня…
Посканный в «Сказании о Василии Клинцове» — главном труде своей жизни — сводит воедино собственные векторы — любовь к литературе и истории, назидательный дар учительства с поэтическим дарованием. После дебюта в 1930 году (в 1938-ом сам Михаил Исаковский рекомендовал стихи клинцовского поэта для печати в сборнике «Наступление», но публикация не состоялась) напечататься ему удалось лишь в 1964 году. Конец хрущевской оттепели позволил опальному учителю издать крохотную книжечку стихов о природе. Помогал Посканному другой именитый в масштабах СССР литератор Николай Грибачев. В октябре 1993 года все иллюзии относительно возврата к прежним «людоедским» временам рухнули, государство переживало совершенно неслыханную вольницу. Трудновато «битому» судьбой человеку уложить в своем сознании возможность печатать, что душе угодно (чего только стоил упрек, прозвучавший в его адрес в 1954-ом за стихотворение «Береза над обрывом» — «искажение советской действительности»).
Ой, время, время лютое,
Лихая ты пора!
Раздетая, разутая
Рассеюшка Петра!
В 1994-ом Иван Митрофанович поступил решительно. Двенадцать лет лежащая в столе поэма не терпела отлагательства. На второй странице непритязательного «блокнотика» отмечено, что «книга издается на средства автора». Каковы были те средства? Скудная пенсия и зарплата сельского учителя. Знавшие Посканного лично говорят, что отцу всегда помогал его собственный сын. Брянское издательское товарищество «Придесенье» выпускает «Сказание о Василии Клинцове» тиражом в 500 экземпляров.
В первой песне, а именно так поэт определил части своей поэмы, Иван Посканный описывает прежнюю родину первопоселенца Василия Клинцова — Кострому, определяет круг героев, объясняет причину исхода в новое место. Клинцов рисуется человеком прогрессивным, ему не хочется предаться раскольническому самосожжению, больше всего он любит свою супругу Наталью:
Но радует в горюшке только одно:
Роднит и сближает несчастных оно.
Теперь он Наталье навеки родной,
Как хмелем, повиты бедою одной…
Песня вторая уже разворачивается в Стародубье:
В селенье пообедали –
Квасок, грибы, блины.
И люди им поведали:
У пана Бороздны
Землица есть свободная,
Где Туросна-река,
Хоть мало плодородная,
Зато ничья пока.
Живописно обрисовывается помещичья усадьба, крепостнические нравы, заставившие Наталью Клинцову броситься на колени перед угрожающим колодками помещиком. Землевладелец Бороздна долго не отстает от нее. Отвязалась от назойливых ухаживаний Наталья только тем, что показала, что носит под сердцем наследника Василия.
В четвертой главке уже:
У Клинцова хата —
хата — что надо.
В четвертой же песне на земли Стародубья приходит война. Клинцов партизаном сражается против захватчиков и получает ранение.
У деревни Чертовичи
Стали шведы на привал.
Смолк над лесом говор птичий,
Лагерь тихо задремал.
Вполне понятно, что раскольник Клинцов не ожидает похвал за свои подвиги. Милость царскую он испытал совершенно неожиданно:
Царь подошел. Схватил Клинцова
(Стоял с мечом он впереди),
Расцеловал, взглянул и снова
Прижал порывисто к груди.
И далее:
А, выходит, что свободу
Получили беглецы.
Слобода же в честь Клинцова
Называется Клинцы.
Третья главка песни уже описывает широкую ярмарку:
Раздули шатры голубые
Из дальних окраин купцы.
Рубашки, кафтаны любые,
Арбузы, морковь, огурцы.
Иван Посканный не преувеличивает исторического значения клинцовской местности, его удовлетворяет скромная, но самобытная история родного города. Заканчивая, он говорит:
Город — маленькая частица
Нашей родины дорогой,
И в истории не страницей,
Может, вписан он лишь строкой.
Поэма о Клинцове заняла 35 страниц 94-страничного сборника. За последующие восемь лет жизни было напечатано более десятка книг Посканного.
Эпоха перестройки была для него, пережившего несправедливые гонения, своего рода Ренессансом.
На внутренней стороне обложки «Сказания о Василии Клинцове» по просьбе библиотекарей в декабре 1994 года Иван Посканный написал: «Клинцовской юношеской библиотеке с пожеланием влюблять в книгу наше молодое поколение. Автор».
В заключение приведем самые первые строки из его поэмы:
Вновь я здесь! Седые сосны бора,
А под ними — деревца-юнцы.
Здравствуй, труженик, любимый город,
Колыбель моя, мои Клинцы!
Олег ВЕЧОРКО,
На фото: В. Сустов в роли Василия Клинцова на праздновании 300-летия города.